Может ли хоть один день в его жизни, когда он оказывается рядом с отцом пройти без происшествий? С того момента, как Исыль покинул отчий дом, их родственник будто с цепи сорвался, и стоило Юнги лишь в чем-то не угодить, как именно на него обрушивался отцовский гнев. Юноша был готов к тому, что глаза мужчины напротив потемнеют от ярости, когда он признается в провале того задания, которое получил. Но, честно говоря, не думал, что отец решит выяснить всё прямо здесь и сейчас, когда в любой момент в коридор агентства мог зайти кто угодно.

- Что значит, тебе не удалось договориться с тем адвокатом? Неужели ни деньги, ни какие-либо иные методы не возымели никакого эффекта? – уголки губ мужчины дернулись вниз, а на лице заходили желваки, выдавая еле сдерживаемую злобу. Юнги старался не отступать назад, хотя всё нутро билось в истерике, требуя немедленной капитуляции из помещения, которое сейчас походило на огромный медвежий капкан.

- Он упрямо стоял на своём и пригрозил, что если с ним что-то случится, то его записи кто-то передаст прямиком в газеты. Это достаточно рискованно сейчас убирать его, - попытался достучаться до отца юноша, но почувствовал лишь легкий толчок в грудь.

- Значит ты был не убедителен. Юнги, я сколько раз тебе говорил, как важно уметь договариваться с людьми и объяснять им, с кем выгодно сотрудничать, а с кем нет. – Нахмурился мужчина, явно осознавая насколько неприятная ситуация, в которую они попали. Если адвокат всё же встанет на сторону потерпевшей девчонки, которая решила стрясти деньги и очернить репутацию агентства, то скандал замять будет гораздо сложнее. Поэтому так важно разобраться с этим придурком сейчас, пока дело не дошло до суда. Но Юнги, действительно, старался разъяснить ему все правила той игры, в которую тот замешан оказался. Не его вина в том, что ему попался человек с принципами.

- Я всё сделал правильно, отец. Если бы я надавил на него силой, то он бы уже пошел кричать во все СМИ о том, что ему угрожают, - попытался возразить Юнги, но замолчал стоило отцу махнуть рукой в его сторону.

Нельзя идти против отца.

Правило, которому придерживаться с каждым годом становилось всё тяжелее. Внутри целый коктейль Молотова из различных чувств собирался, замешивался в страшную смесь и был готов рвануть в любой момент, стоит только надавить на нужные точки. И у отца виртуозно получалось вычислять все слабые места, чтобы ткнуть в них побольнее.

- Ты подверг весь наш бизнес риску тем, что не справился. Как ты не понимаешь? Сейчас, после этого разговора, он, убежденный что на его задницу начнется охота, расскажет куче лиц всю эту информацию. Как мы сможем это остановить?

- У нас тоже есть своя база адвокатов, так что мы просто обвинив его в клевете и…

- Ты меня не слушаешь совсем. – Перебивает отец и юноша чувствует, как чужая рука хватает его за ткань кофты, не давая пути к отступлению. Страх мысли в голове тут же разгоняет и сам Юнги забывает, что ещё хотел в своё оправдание сказать. Он грубо отдирает от себя отцовскую руку, поджимает губы и чувствует металлический привкус во рту из-за того что слишком усиленно зубами кожу прикусывал. – Если мы выиграем суд, отбелить репутацию нам уже не удастся. Она должна быть идеальная, Юнги. Нам нельзя, чтобы этот сраный адвокатишка раскрывал рот. Поэтому избавься от него в кратчайшие сроки!

- Что? – Юнги чувствует, как спина липким холодом покрывается, перед глазами красная пелена встает от гадкой мысли, что ему снова руки придется пачкать. Он никогда не планировал убивать кого-то, но это оказалось проще, чем холодный металл на собственном лбу ощущать. Против отца идти нельзя по той причине, что в любой момент можешь в канаве где-то оказаться. И никто не заметит того, что Мин Юнги исчезнет с поля зрения. С братом они общаются редко, а больше у юноши и нет никого… Убей или будешь убит. – Не будет ли странным, что умрет человек, который замешан в скандале с нашим агентством. На нас же в первую очередь упадет тень. А если он и правда уже рассказал кому-то о нашем с ним разговоре? Журналисты быстро подхватят новость и уже завтра везде будет написано о том, какими методами мы действуем. Я могу послать своих людей к нему и..

- Какого черта ты споришь со мной, будто бы ты знаешь, как будет лучше?

- Потому что я знаю, как лучше… - Звонкий хлопок отдается эхом от белоснежных стен, заставляет Юнги по инерции зажмуриться и почувствовать, как наливается кровью место удара. Щека горела огнем, отец что-то ещё говорил, но юноша продолжал слышать лишь этот оглушающий звон, от которого в висках болезненно застучало.

- Не знаешь… - Будто бы сквозь толщу воды слышит Юнги, обиженно хмурится, смотрит в чужое лицо, пытаясь найти в нём сожаление о содеянном. Но в темных глазах лишь злоба плещется, готовая уничтожить любого несогласного, и Юнги физически чувствует, как его кожу режет отцовский взгляд. – Ты сделаешь всё так как я сказал, потому что ты ни черта не смыслишь в бизнесе и в том, что именно нам сможет помочь. Я решаю, ты – делаешь. Понял?

Юнги кивает, не в силах больше спорить с человеком, для которого его мнение – пустой звук. Медвежий капкан окончательно захлопнулся, а вместе с ним желание юноши о чем-либо разговаривать со своим родственником. Внутри все внутренности тоской в узел затягивает, сердце в камень превращается от мысли, что Юнги в очередной раз битву словесную проиграл. Неужели, он правда ни черта не смыслит в бизнесе? Неужели он не прав в своём желании чужую жизнь сохранить? Ему хочется взвыть от того, как чувства его на части раздирают, пытаются заполнить ту пустоту в сердце, в которой по сценарию любовь родителей должна находится.

Чем он заслужил подобное? За что его не любят?

Ему хочется вырвать из груди орган, заменить его чем-то механическим, чтобы забыть раз и навсегда, но к сожалению, в мире ещё не придумали, как стать киборгом. И Юнги старается справиться в одиночку с тем кошмаром, что в его голове странные сценарии жизни рисует, напоминает ему единственно правильный выход на пулю напороться, лишь бы выйти из этого замкнутого круга. Но ему нельзя. Приказа умирать не было.

Он усмехается, заворачивает за угол, чтобы выйти из агентства как можно скорее и сталкивается с Минги, чуть не врезаясь в него на всей скорости. Ему хочется сказать знакомому парню что-то гадкое, сорвать на нём отвратительное послевкусие разговора с отцом, сделать также больно, как только что ему, но вместо этого он произносит:

- Что ты здесь делаешь? – он слышит в собственном голосе нервную дрожь, которую не успел вовремя проглотить, надеется, что Минги не заметит этой легкой тревоги, ведь теперь Юнги страшно становится, что парень мог быть свидетелем того, каким слабым и уязвимым может быть Юнги рядом с владельцем агентства.

Забавно получается, что тот юноша, который с легкостью может продать в рабство дюжину девушек и тот, который сжимается от страха при общении со своим родственником, это всё один и тот же человек.

«Пожалуйста, скажи, что ты ничего не видел, Минги…»

Отредактировано тоша (06.12.2023 19:41:42)

ПОСТЫ ЮЦИ
1
Чей-то женский крик разрезал тишину комнаты, заставив Юнги лишь на мгновение отвлечься от телефона. Его бы, даже не было здесь, если бы отца не вызвали по поводу крайне щекотливой ситуации одного из должников. Юноше казалось, что у его старика всегда были принципы, например, не идти на уступки тем, кто берёт деньги и вовремя их не возвращает. Но в этот раз отец выглядел крайне заинтересованным, постоянно потирал руки, поправлял пустые стаканы для виски и рассматривал свои ролексы, словно рассчитывая, что таким образом время пойдет быстрее.

Юнги же не видел в происходящем ничего веселого: очередной придурок попытался занять деньги на отличный бизнес-проект, который, понятное дело, не выстрелил. Такое часто бывает, когда ты не умеешь вести дела и наивно считаешь, что достаточно только нанять людей, которые сделают всё за тебя. И теперь, тот кто уже видел себя в журналах Форбс вынужден скрываться от тех, кому важно вернуть деньги любым способом.

Сам Юнги не так часто ходил к должникам, но прекрасно знал, как и каким образом у несчастных забирают последнее, что у них есть. Он считал их пропащими людьми, которые ради своих желаний готовы на всё. Поэтому он, даже не удивился, когда вместо коренастого мужчины в большую комнату привели совсем ещё молодую девчонку с огромными от страха глазами. Она дрожала как осиновый лист, пятилась назад и замирала каждый раз, когда натыкалась на сальный взгляд мужчин. Те, кто привели её, явно надеялись, что смогут пустить юную красавицу по кругу позже, когда босс нужную команду своим псам скажет. Юнги лишь резанул её глазами, прежде чем снова уткнуться в телефон. Вся эта ситуация никак не должна его волновать: в конце концов, жизнь – штука несправедливая и порой сильные решают, кому как предстоит жить.

Но что-то в девушке не давало ему отмахнуться от неё, как от многих других… что-то знакомое… Будто бы он уже видел эти очертания лица, эти взъерошенные волосы и этот ужас осознания неизбежного, что плескался в золотистых глазах незнакомки. Пытаясь найти в своих отголосках памяти, хоть что-то связанное с ней, юноша упустил момент, когда отец встал и навис над девушкой. Он рассматривал её, будто привезенную из-за границы диковинку, настолько пристально, что у самого Юнги холод пробежал по спине. Мужские пальцы гуляли по женскому телу, прощупывали каждую выпирающую косточку и юноша лениво ждал вердикта, как и все, кто были в комнате.

- Ты знаешь, почему тебя притащили сюда? – низкий баритон отца эхом оттолкнулся от стен, будто бы, кроме них двоих тут не было никого. – Твой отец задолжал и отдал тебя отрабатывать долг, нравится тебе это или нет.

- Отдайте её нам, босс. Денег мы хоть не получим, так зато время весело проведем, - смех моментально прекратился, стоило мужчине приподнять бровь и царапнуть глазами зачинщика. Интуиция Юнги тут же красным загорелась, предупреждая парня об опасности и он замер по старой детской привычке, чтобы себя от чужого гнева защитить. Ему никогда не хватало смелости против отца идти, тело до сих пор помнило насколько тяжелыми бывают чужие руки, а разум – насколько страшными бывают сами люди.

Красный цвет как напоминание опасности, как двойная сплошная, которую ни в коем случае нельзя пересекать. И перебивать отца равносильно добровольному шагу на эшафот.

- Она выплатит весь долг отца, да, милая? Как тебя зовут? – мужчина большим пальцем дотронулся до её верхней губы и лишь после этого выдал: - Красивая, будешь пользоваться спросом. Значит так, твоя задача проста – ублажить того, кого нужно. Работа не сложная, уверен ты справишься. Жить будешь там, где я тебе скажу. Спать с тем, с кем я скажу. Сорок процентов твои, а остальное будет уходить в уплату долга. Пойдешь в полицию, лишишься одного из своих прекрасных пальчиков. Ещё вопросы есть?

Отец был как всегда краток, Юнги наблюдал за тем, как он разворачивается на каблуках, возвращается к столу и, наконец-то наполняет стакан с виски (его празднование своей победы), сам же юноша чувствовал странную смесь из горечи и равнодушия. Ему пора было уже привыкнуть к тому, сколько судеб людей они разрушили, но по какой-то причине он не мог полностью отказаться от своей человечности. Как будто он изначально был дефектным, со сломанным генетическим кодом, совершенно непохожий на собственного отца и не обладающий таким же внутренним стержнем, как брат. Словно он должен был появится в другой семье, но на небесах что-то перепутали и отправили его сюда.

- Может быть будешь виски? – Добродушно спрашивает мужчина девушку и Юнги в очередной раз кажется, будто бы он уже видел нечто подобное, похожую сцену с другими героями, где обязательно кульминация выбивает зрителя из колеи, заставляет его проникнуться происходящим и повлиять на финал пьесы. Юноша пытается отмахнуться от странного ощущения дежавю, телефон окончательно в карман убирает, чтобы сосредоточиться на разговоре, напоминающем прогулку по минному полю. Всего одно неверное слово от незнакомки и всё разнесет гнев человека, который лишь с виду спокойным кажется.

- Ты девственница или нам нужно это проверять? – улыбка исказила лицо мужчины и Юнги услышал смех ребят, стоящих у двери. Отец, явно, обдумывал как выгоднее продать свой товар, а сам юноша вдруг отчетливо услышал тихое «спаси». Он, даже обернулся, пытаясь найти источник этого голоса, но никого позади себя не увидел.

«Это меня не касается»

Пытается убедить себя в этом, не хочет в прямую конфронтацию с отцом вступать, потому что это пугает до ужаса. Ему легче на пулю напороться, чем что-то против отца сказать, ведь, иначе, его будет ждать судьба предателей.

Нельзя идти против отца. Даже если после этого ты в ад попадешь со стопроцентной гарантией.

«Это не моё дело»

Не показывает нервозность, маску уверенности на лицо нацепил и ждёт, когда разговор окончательным поражением девушки закончится. Её будущее печально, но разве Юнги может с этим что-то делать? А хочет ли?

«Жизнь жестока и этой девчонке придется смириться с этим», - он в ней себя же видит, сломленного, напуганного, совершенно другого. Того жалкого Юнги, которого он похоронил давным-давно, понимая, что по-другому в этом гребаном мире не выжить. Когда он просил о помощи, никто не пришел к нему. Так, почему он должен подставлять себя ради того, кто наивно спасения у других ищет.

Каждый сам за себя. Раз ему было больно, то пускай другим будет ещё больнее.

Отредактировано тоша (06.12.2023 19:49:25)

3
Он пытается успокоить своё дыхание, натянуть маску уверенности на лицо и наивно считает, что справляется со своей задачей. Он задыхается от переизбытка той свободы, которую смог урвать. Ему непривычно, когда отец позволяет ему собственную жизнь контролировать, поэтому внутри всё клокочет от дикого восторга. Эмоции переполняют тело настолько, что Юнги кажется, будто ещё немного и он сам взорвется, оставив вместо себя пустую оболочку.

Он смог заставить прислушаться к себе того, кто его всё это время на коротком поводке держал. В последний раз подобное происходило лишь в подростковом возрасте и за свою уверенность юноша жестоко поплатился. Но теперь он готов сделать ещё тысячу шагов к полной независимости. Воздух уже не казался таким душным, стены не создавали мрачную атмосферу, а девушка не воспринималась за нечто враждебное, что следовало уничтожить. В конце концов, она тоже хотела вернуть себе ту свободу, которую у неё отобрали. Хотя ещё неизвестно, кто был причастен к её маленькому душевному разрушению: криминальные элементы или же родной отец. Ведь, ни Юнги, ни его ближайший родственник никогда не скрывали свою сволочную натуру. Их с легкостью можно было окрестить теми самыми плохими ребятами, в отличие от того, кто лишь гадкую личину прятал за маской доброго папочки.

Стоило им выйти из комнаты, как лицо девушки изменилось, будто бы она позабыла о том факте, что Юнги в любой момент может дать заднюю, забрать свои слова и отправить её отрабатывать долги по-другому. Неужели она совершенно его не боится? Он, ведь, такой же монстр, как и все. Свято верит в это, привык к своему амплуа настолько, что и сам путается, какие мысли миром навязаны, а какие ему принадлежат. Поэтому чужая смелость воспринимается как плевок за хорошее отношение. У девушки сейчас прав не больше, чем у котёнка, поэтому интонацию для переговоров она априори выбрала неправильную. Её взгляд обжигает, будто бы Юнги лично продал её в рабство, дабы она отдувалась за чужие ошибки. И юноша холодом на это отвечает, чувствуя, как ощущение несправедливости медленно начинает отравлять организм, вытесняя радость от недавней победы.

Он уже собирался выдать гневное "да кто ты такая", но замирает, лишь услышав слова благодарности.

Спасибо?

Его редко благодарили искренне, поэтому он привык защищать себя раньше, чем того требовала ситуация. Но Юци, будто бы видела в его глазах эту потребность, боролась и со своим страхом тоже, осознавала с каким дерьмом столкнулась слишком рано. Не смотря на то, что положение её не устраивало, она пыталась отстоять, хотя бы мнимую иллюзию свободы выбора. Прямо как он совсем недавно. Пускай в переговорах с отцом Юнги она бы потерпела неудачу, сейчас у неё был шанс остаться услышанной. Хотя, разговор с Юнги часто у других людей ассоциировался с хождением по минному полю: никто не знал, когда рванет, никто не был уверен, в какой именно момент сработает триггер, даже сам кореец.

- Юнги, - всё-таки представляется юноша, не желая слышать от девушки пресловутое "мистер Мин". Пускай она и будет общаться с ним вежливо, но без этого излишнего пафоса, которым сквозило от каждого человека, работающего с отцом. "Мистер Мин" вызывает уже гадкие ассоциации, делает из Юнги тень того, от кого он всё никак сбежать не может.

- Идём за мной, - соглашается он с ней по поводу того, что место для общения сейчас не самое лучшее. Тут, действительно, у стен есть уши и эти уши мечтают услышать то, за что Юнги потом с позором сбросят с пьедестала. - Спать тебе с кем-то или нет, твой выбор. Принуждать тебя ни к чему не будут, если ты будешь хорошо справляться со своей задачей без этого. Всё на самом деле просто, - Юнги кивает водителю, открывшему дверь сначала Юци, а потом ему. - я говорю, у кого и какую информацию нужно добыть, а ты возвращаешься ко мне с результатом. Какими методами ты будешь пользоваться, меня не касается. Также, иногда нужно будет передавать некоторые посылки и убеждать в чем-то тех, кого мы без твоего непосредственного участия убедить не сможем. Работа несложная, но требует определенных навыков. В твоём случае, для тебя важно выполнить всё так, чтобы на нашем бизнесе это никоим образом не отразилось.

Он делает небольшую паузу только для того, чтобы достать сигарету и открывает окно, потому что без никотиновой дозы не сможет адекватно сформулировать свою мысль.

- Жить ты будешь в комнате при нашем общежитии. Для всех ты - будущая трейни, поэтому поддерживай эту легенду перед остальными, чтобы не возникло дополнительных вопросов. Но предупрежу сразу, домой мы тебя не отвезем, да и не думаю, что ты туда хочешь возвращаться. Я бы на твоём месте не хотел...

Пока они ехали в машине, Юци заметно повеселела, пыталась пошутить, выдавливала улыбку и старалась меньше сталкиваться взглядом с Юнги. Она изо всех сил держалась, но по её напряженным плечам, юноша осознавал, что состояние на грани истерики. С каких пор для него стало важным состояние другого человека? Это слабость, которую он должен уничтожить прямо сейчас. Это болезнь, против которой он обязан бороться, иначе потеряет рассудок. Нельзя никого жалеть, иначе пулю в спину получишь от того, кого другом считал. Нельзя.

А если всё-таки довериться?

Её слова набатом в голове стучат, крутятся не переставая, остаются шрамами где-то на подкорке. Сердце делает пару лишних ударов, когда он снова потухшие глаза видит, будто бы кто-то в них свет выключил.

- Тебе не повезло в том, что твой отец мудак, коих ещё поискать нужно. Неужели ты бы не хотела отомстить ему за это всё?

Он в задумчивости смотрит в окно, пытается разрешить внутриличностный конфликт и отмирает лишь в тот момент, когда глаза зацепляются за неоновую вывеску бара. То, что нужно.

- Останови, - скомандовал он водителю и, как только машина остановилась, первым вышел из неё. Он боялся продолжать разговор о чужой беде, потому что догадывался о собственном неравнодушии. Весь путь до злачного заведения Юнги спорил с самим собой и не мог ответить на два вопроса: «насколько сильно нужно ненавидеть своего ребенка, чтобы бросить его на растерзание стервятникам» и «насколько сильно нужно любить близких, чтобы возвращаться домой в принципе». Последний он бы мог задать Юци, но не был уверен, что захочет услышать ответ. В конце концов, он и сам недолюбленный ребенок, готовый на всё, лишь бы получить признание отца. Отца, который лишил юношу как детства, так и выбора.

В самом баре играла музыка, чуть подвыпившие мужчины пытались склеить девчонок у стойки, так что на пару внимания никто не обратил. Бармен улыбнулся, тут же подошел поближе, чувствуя, что клиенты не в самом хорошем расположении духа.

- Выбирай, что хочешь. Тебе сейчас понадобится смелость, - юноша облокотился спиной на стойку, прищурился и принялся искать жертву. Ему стоило проверить, насколько Юци хороша в деле, чтобы в случае провала уже знать её слабые стороны. Пьяницы его не особо интересовали, а вот прожигатели папиных кошельков – очень даже. Пользы от них сейчас никакой не было, но для отработки навыка они подходили идеально. В меру разговорчивые, в меру таинственные, в меру капризные. Конечно, бар был выбран не самый простой, Юнги знал, куда и кто чаще всего ходит, поэтому нужный человек нашелся буквально через десять минут.

- Я дам тебе твоё первое пробное задание, если пройдешь, то я тебя оставлю в покое на сегодня, - Юнги мотнул головой в сторону самого дальнего столика, где со скучающим лицом сидел юноша, едва ли старше, и слушал какую-то девицу, которая старалась своим бюстом привлечь его внимание. – Этот человек - сынуля кое-кого. Тебе нужно узнать его имя, род деятельности его папули и где тот будет завтра. Однако, если узнаешь что-то ещё, то буду тебе премного благодарен, - Юнги улыбнулся, уселся на стул возле бара и сделал пару глотков горячительного напитка, радуясь тому что выбрал соджу (его, хотя бы не разбавляют). Ему и самому интересно, что будет делать Юци в такой ситуации, ведь совсем недавно она была очень разговорчива, сможет ли сейчас она сохранить былой запал и выложиться на полную?